+7 (495) 789-35-91 - сеть магазинов
+7 (495) 648-17-68 - интернет-магазин

Дмитрий Быков: как мы его полюбили


Поделиться:

Недавно околокультурный мир активно обсуждал (а вернее, осуждал) Ингеборгу Дапкунайте за ее «возмутительную» съемку в Российской государственной библиотеке. Люди, готовые в любую секунду ощутить свои чувства оскорбленными (привет Алисе Ганиевой), ничего не упускают, будь ты даже заслуженной и красивой актрисой в дорогом тренче. Именно поэтому, когда Дмитрий Быков пришел на встречу с читателями, я даже сперва испугался за него: опять мог получиться скандал из-за одежды. Серьезный писатель появился на публике – читающей публике! – в шортах: такого блюстители нравов могли бы не простить. Однако ожидаемого шипения с задних рядов не последовало: молчание в подобной ситуации – золото, а скорее даже платина.

Собравшиеся вокруг сцены люди смотрели на писателя почти с тем же восторгом, с которым менеджеры среднего звена смотрели в «Олимпийском» на Тони Роббинса. Слова Быкова ловили, тут же обсуждали (на галерке), коллективно придумывали вопросы и вступали с ним в заочные дискуссии. Сам Дмитрий Львович на такое отношение к себе всегда взирал с пониманием и сочувствием: войдя в литературу в начале 1990-х, он стремительно занял в ней позицию литератора, которого нельзя игнорировать. «Я никогда не ставил своей задачей влиять на мнение россиян. Я ставлю себе задачу напоминать людям, что есть абсолютные ценности, а дальше они пусть думают сами», – рассказывает он.

Талант Быкова признали и собратья по перу, что случается редко: конечно, не все делают это с искренним восторгом, но бывают и такие – среди них, например, Михаил Веллер. Морозной зимой 1992 года он пришел к Дмитрию Быкову в «Собеседник», где работал писатель, с длинной розой в руке и бутылкой виски. Как вспоминает Быков, бутылка опустела уже через час – в 1990-е он вообще был удалым парнем, так что ни один гость не уходил от него без рюмки чего-то покрепче.

Одной из причин мощного успеха писателя является его работоспособность: библиография Быкова впечатляет широтой и разнообразием, и если он когда-то в конце жизни издаст свое собрание сочинений, Ленину с Горьким совсем уже не останется места на полках. Вот и этой осенью у него вышло сразу три книги.

«В России литература – это всенародная церковь», – утверждает Быков и, продолжая метафору, можно сказать, что он возглавляет одно из ее течений. Поэтому поклонники его творчества так любят находить в книгах своего кумира опечатки и неточности, предъявлять их автору, как верующие зачастую это делают с Богом – мол, как Он мог допустить существование простуды и глупых людей. Неслучайно в одной из своих ипостасей Быков является учителем – в рамках все того же ассоциативного ряда с церковью это слово надо писать с прописной буквы.

Как и положено человеку столь выдающегося масштаба, он обожает сыпать афоризмами, которые – как и любые другие афоризмы – верны ровно в той же степени, в какой и ошибочны. «Мне кажется, – говорит он, – литература – это единственный смысл существования человечества». На эти слова трудно возразить, хотя, если вдуматься, возразить можно много. Сила его обаяния столь велика, что буквально «заряжает» написанные им тексты: многие люди сперва услышали выступления Быкова, влюбились в оратора, и только потом прочитали его книги, а не наоборот.

Больше всего читателей и зрителей подкупает уверенность Дмитрия Львовича в собственных словах – такую уверенность люди обычно излучают разве что в детстве, когда отвечают на вопрос «как собачка лает?». Быкову задают вопросы потруднее, но он и с ними справляется играючи. Например, пока эксперты ломают голову, какому типу людей нравилось жить в СССР, у него уже есть изящный ответ: «В Советском Союзе, – начинает он узнаваемым, лукавым и умным голосом, – хорошо жилось тем, кто любил работать больше, чем жить. А тем, кто любил больше жить, чем работать, тем приходилось не очень».

На частых публичных встречах читатели спрашивают его «о самом главном», то есть обо всем: как лучше воспитывать детей, какое кино посмотреть, кто попадет в вечность. Людмила Петрушевская, по его мнению, достойна того, чтобы остаться в истории литературы, а вот «активно не любит» он Борхеса, Кортасара, Сэлинджера, Гессе, Пинчона, Мураками, обоих Бартов, Керуака и Роб-Грийе. «Я никому не желаю ничего плохого, но считаю, что Бориса Кузьминского, Дмитрия Кузьмина и Вячеслава Курицына не существует в природе» – при этих словах многим людям становится больно, но что тут поделаешь, с Быковым нелегко спорить, хоть он и призывает к диалогу. «У нас парламент – не место для дискуссий, так давайте хоть на книжной ярмарке поговорим».

В своих рассуждениях Быков бывает бестактным, но ему и это прощается. Так, еще в своем первом романе «Оправдание» он лихо пишет: «Часто балованные дети и изнеженные дамы оказываются выносливее самых упрямых и красношеих простолюдинов, потому что презирают жизнь, а любят по-настоящему только пирожные». Приближение своего первого большого текста Быков почувствовал, возвращаясь в редакцию «Собеседника» из магазина – в одной руке он нес бутылку горячительного, а в другой, конечно, закуску. Буквально за пару секунд перед ним сложился сюжет будущей книги, однако первые 20 страниц романа он записал только следующим летом: «Я повез

семью на дачу в «Жигулях», – вспоминает он, – и проколол колесо, и стал его менять. В процессе смены колеса поцарапал домкратом дверцу, подумал, какое же я несчастное безрукое создание и как я ничего не умею и ни на что не гожусь. И вот, чтобы как-то компенсировать в себе это ощущение, я в тот же день написал первую главу романа».

Кажется, единственное, чего боится Быков – это примелькаться и, как следствие, потерять интерес публики. «Я совершенно не могу существовать без отзывов. Такая у меня проблема. Конечно, я на необитаемом острове тоже что-нибудь сочинял бы, но… это было бы плохо. Мне отзыв нужен!» – однажды признался Быков, хотя вряд ли ему грозит молчаливое безразличие. Любовь поклонников к Быкову ненасытна: скорее у писателя иссякнут темы для лекций, чем публика перестанет к нему приходить.

Перед самым завершением презентации Быкова на ММКВЯ один седовласый дедушка в красном свитере и очках наконец дождался очереди задать вопрос. Как выяснилось, это был совсем не вопрос, а выступление с легким (любовным) упреком: «Дмитрий Львович, ну как же так, у вас в книжке столько опечаток! И это неточно, и то – все неправда», – сокрушался старичок, тоже работающий учителем.

«Послушайте, я же сразу объявил: в новой книге вы все найдете много поводов почувствовать себя умнее меня», – с щедростью русского барина и улыбкой Чеширского кота заявил Быков, а юная девушка рядом со мной, наклонившись, шепнула подруге: «Ну ты только посмотри, какой Быков обаятельный! Интересно, что за книги он пишет…»

И Быкову, конечно, растроганная публика за этот широкий жест простила (повторно) и его шорты, и панибратский тон, и огромное количество опечаток в книге по истории литературы, где ошибки не прощаются никому. В какой-то момент я подумал, что шорты на официальном мероприятии – это не случайность, а продуманный ход. Как известно, тем, кто в коротких штанишках, прощается все: и непосредственность, и самоуверенность, и пренебрежение условностями. Что уж там, им прощают даже гениальность.

 

БЫКОВ ГОВОРИТ:

«Всякий мужчина стремится найти идеальную глину, из которой вылепит свой идеал; но мужчина устроен так, что может вылепить лишь второго себя, – а жить с собой бессмысленно, неинтересно. Поэтому нужно учиться любить других.»

«Гениальные стихи не должны быть слишком хорошими. Слишком хорошее производит впечатление защищенности, а любим мы того, кто не защищен.»

«Человек глубже, чем мы можем предположить. Мне очень нравится надпись в музее Прадо: «Бережно относитесь к тому, чего вы не понимаете. Это может оказаться произведением искусства.»»

«Я глубоко убежден, что смерти нет, что физическая смерть ничего не означает. Я так говорю не на основании какого-то опыта загробного общения, в которое я не верю, а просто на основании самоанализа. Я знаю, что душа есть, вот и все. Я знаю, что она от меня отдельно и что она далеко не всегда выходит со мной на контакт. Вот когда она выходит со мной на контакт, что-то подсказывает, тогда я пишу стихи или прозу. А большую часть времени я живу своей жизнью, она живет своей, и я почти не знаю о том, что с ней происходит.»

«Знаете, любая состоявшаяся жизнь, любая хорошая жизнь – это повод для интереса психиатра.»

 

Эксмо и РЕШ выпустили сразу три книги Дмитрия Быкова: Время потрясений. 1900–1950 гг. (Эксмо), Время изоляции. 1951–2000 гг. (Эксмо), Маруся отравилась (Редакция Елены Шубиной). Каждая из них посвящена прошлому России и нашей литературы. В основе первых двух книг – лекции Быкова о мастерах отечественной словесности, а в основе третьей – тексты советских авторов 1920-х годов. Каждое произведение в сборнике «Маруся отравилась» отражает сдвиги в культуре, которые происходили в одно из самых экзотических десятилетий в истории страны. Эротизм и свобода, разлитые в воздухе, соседствовали с ощущением близящейся катастрофы.

Сергей Вересков
Рисунок Алёны Репкиной

Источник: http://chitaem-vmeste.ru/interviews/dmitrij-bykov-kak-my-ego-polyubili
“Читаем Вместе”. Октябрь 2018

ждите...
ждите...